предыгровое

[M_A]

Кейсо-ин (Keishō-in) 1627-1705

Покопала тут материал о матери пятого сёгуна. Пусть висит, на всякий случай.

Её отцом был зеленщик из Киото по имени Нидзаэмон из Хорикава Дори, Ябумати. После смерти мужа ее мать нанялась в услужение в семью Хондзё (Honjō, взяв с собой двух дочерей – Кейсо-ин, тогда носившую имя Тама, и ее старшую сестру. Хондзё были младшей ветвью клана Китакодзи (Kitakōji) и состояли на службе у Нидзё Кампаку Мицухира. Вскоре мать Кейсо-ин стала наложницей главы семьи, Хондзё Мунэтоси, и родила ему сына; отец ребенка дал фамилию Хондзё всем ее детям, и так Кейсо-ин стала носить фамилию приемного отца. Позднее Кейсо-ин прислуживала О-Умэ, дочери Рокудзё Сайсё Арицуны. В 1639 г. О-Умэ прибыла из Киото ко двору сёгуна Токугава Иэмицу, чтобы утвердить свое назначение главы женского монастыря при внутреннем святилище в Исэ. Однако сёгун был настолько очарован ею, что по его настоянию она осталась в Эдо, отказалась от монастырской жизни и стала первой наложницей сёгуна. Вот в свите этой-то женщины в замке сёгуна появилась Кейсо-ин, которой тогда было 12 лет; впрочем, возможно, она приехала позже, когда родные О-Умэ, желая упрочить ее положение, прислали ей слуг из родного Киото. Так или иначе, но могущественная Касуга-но Цубонэ, кормилица сёгуна, включила Кейсо-ин в число девушек, которым дозволялось появляться пред глаза правителя. И в результате в начале 1646 года Кейсо-ин родила Иэмицу сына – будущего сёгуна Цунаёси.

Цунаёси был четвертым сыном сёгуна. Все отмечают, что Цунаёси рос бойким и смышленым мальчиком и выглядел на удивление развитым на фоне своих братьев, даже не смотря на разницу в возрасте. Возможно, этим он обязан свежей крови, которую принесла в аристократический род его простолюдинка-мать. Молва говорит, что это обеспокоило его отца, сиятельного Иэмицу: что, если этот шустрый мальчуган впоследствии будет оспаривать власть старших братьев? Сёгун будто бы произнес: «Этот ребенок опережает других в своем развитии и талантах. Это сулит ему блестящее будущее. Однако, если, пока он взрослеет, он будет предоставлен сам себе и привыкнет поступать, как захочет, трудно сказать, к каким ужасным несчастьям это может привести впоследствии». В результате было решено, что младший сын сёгуна получит не военное, а гражданское воспитание, основанное на изучении наук и литературы – воспитание, подобающее монаху или чиновнику. Надо сказать, что детей военной знати рано (примерно лет в шесть) отдавали из семьи на воспитание доверенному вассалу. Отныне мальчик воспитывался в мужской компании, что должно было сделать из него настоящего воина. Когда стало ясно, что Цунаёси не пойдет по этому пути, его отец задумался об опекуне для сына – и сделал ответственной за его воспитание его собственную мать.
Вот так и случилось, что, в отличие от братьев, Цунаёси остался на попечении своей юной матери, надо думать, обожавшей своего единственного ребенка (я не встречала упоминаний, что у Цунаёси были браться или сестры). Практически все видят в том, что мальчик провел с ней свои детские годы, корень их глубокой взаимной любви.

Впоследствии Цунаёси никогда не скрывал своей привязанности к матери. Более того, он открыто демонстрировал ее, считая это выражением сыновней почтительности – добродетели, так ценимой конфуцианством. Каждое утро сёгун посылал справиться о здоровье матери и узнать, не нуждается ли она в чем-нибудь; днем, если позволяли дела, он навещал её в её покоях. Когда Кейсо-ин навещала сына, он лично прислуживал ей за столом, подносил чай; чтобы развлечь мать, сёгун самолично танцевал в пьесах Но и рисовал для нее картинки (а рисовал Цунаёси неплохо – до нас дошло немало работ, созданных его рукой; его любимыми персонажами были лошади, в меньшей степени – журавли).

Токугава Цунаёси. Лошади у сосны.

Как уже говорилось, Цунаёси был четвертым в линии наследования. Старший сын Иэмицу, Иэцуна, будущий четвертый сёгун, рос довольно болезненным ребенком; второй, Цунасигэ, был по религиозным причинам (его рождение пришлось на несчастливые даты) усыновлен сестрой Иэмицу и только годы спустя возвращен ко двору. Третий, Камемацу, умер ребенком. Сложно сказать, задумывалась ли Кейсо-ин о возможности титула сёгуна для сына, делала ли она что-нибудь для этого; слишком мало нам известно о ее ранних годах. Одним из трех глав окружения маленького Цунаёси Кейсо-ин сделала своего сводного брата, Хондзё Мичика; исследователи склонны видеть в этом желание матери удержать воспитание сына в пределах родной семьи. Интересно, что впоследствии мать своих двоих детей Цунаёси тоже выбрал из окружения Кейсо-ин: Оден была фрейлиной его матери. Многие представляют Кейсо-ин женщиной недалекой, необразованной и суеверной. Однако сразу возникает вопрос – могла ли такая женщина обратить на себя внимание сёгуна и потом стать официальным воспитателем его ребенка? Известно, что уже в зрелые годы – когда сын ее стал сёгуном - Кейсо-ин уделяла много внимания самообразованию, изучив даже не традиционную японскую, а китайскую иероглифику, чтобы вместе с сыном читать конфуцианских классиков. Посещала она и заседания частной Конфуцианской академии, созданной Янагисавой Ёсиясу, а также переписывала свитки. Когда настоятель храма Дзодзё-дзи, куда мать сёгуна нанесла визит, попенял ей, что Цунаёси слишком много сил и энергии тратит на лекции, Кейсо-ин жестко ответила, что в обязанности правителя входит изучить «Путь правления» (классический конфуцианский трактат) вне зависимости от того, каких усилий это потребует.
А однажды Кейсо-ин объявила голодовку.
Известно, что в Японии можно покончить с собой в знак протеста. Именно это и сделала в 1683 году Кейсо-ин, несогласная с решением своего сына (с каким именно и почему, скажем позже). Правда, поскольку буддизм запрещает нанесение себе вреда оружием, полагая, что это ухудшит посмертное существование, она, движимая благочестием, выбрала смерть от голода. Несколько дней она отказывалась от пищи, не пила даже чая; в результате, естественно, окружение сёгуна встало на уши и двое самых влиятельных на тот момент министров – старший канцлер Хотта Масатоси и старший управляющий Макино Нарисада – примчались узнать, что происходит. Я надеялась, ответила им Кейсо-ин, что в правление моего сына подданные будут наслаждаться миром и справедливостью. Однако это не так. Стоящие у власти забыли о сострадании. Решение, принятое недавно, заставляет несправедливо страдать людей, не сделавших никакого зла. «Если управлять людьми при помощи наказания, они становятся бесстыдны и не стесняются нарушать закон. Если управлять людьми при помощи добродетели, они обретают добрый нрав и чтут законы» - процитировала Кейсо-ин визитерам конфуцианскую мудрость. Полагаю, продолжила она, если правительство и далее будет продолжать в том же духе, нам не избежать мятежа, и дурные знамения в храме Никко подтверждают это. Правитель обречен на падение при дурных министрах. Они, Хотта Масатоси и Макино Нарисада - глаза и уши сёгуна. Почему же они ничего не сделали? Если, желая угодить ему, они молчали, позволив свершиться несправедливости – тогда они недостойны управлять страной и называться верными вассалами. Видя все это, она, «мать своего народа», избрала смерть, потому что не хочет жить в стране, где власть попирает законы, и не хочет увидеть народ взбунтовавшимся против ее сына.
Оба министра выслушали ее, ни живы, ни мертвы. Узнав о происшедшем, сёгун отменил свое решение.

Мать сёгуна также исполняла официальные обязанности. Она была главой религиозных ведомств. В 1702 году стараниями Янагисавы Ёсиясу престарелая Кейсо-ин была удостоена неслыханной милости – первого ранга при дворе Императора. Ранее такой чести удостоилась только мать Токугавы Хидэёси.

После Второй мировой, когда из-за сильных повреждений мавзолея Токугав потребовалось перезахоронение останков, облик Кейсо-ин был восстановлен по черепу. Ее лицо, с резкими рельефными чертами, коренным образом отличается от облика аристократической элиты, что еще раз подтверждает подлинность ее простонародного происхождения.

Кейсо-ин, реконструкция внешности по останкам.

Такой была женщина, воспитавшая пятого сёгуна Японии. Многие считают, что – осознанно или нет - Кейсо-ин держалась норм воспитания, которые переняла у своей матери: женщины городского сословия сами воспитывали своих детей, тогда как знатные дамы отдавали их на воспитание куда-либо. В этом многие видят основу того, что поведение Цунаёси уже во взрослом возрасте отличалось от поведения типичного аристократа, а также и той симпатии к простому населению, которую он проявлял, уже будучи сёгуном.

Источник: Beatrice M. Bodart-Bailey. The Dog Shogun: The Personality and Policies of Tokugawa Tsunayoshi. - University of Hawai‘i Press, Honolulu, c. 2006

@темы: игровое

Comments

[Кин Ри]

M_A, спасибо большое, очень интересная статья. извините, что влез.
Можно унести в цитатник?

[M_A]

Лэй Чин, все ок, конечно можно унести. Даже нужно ))) потому как нафиг ему тут бесхозно валяться и пользы не приносить. Только обязательно со ссылкой на английский первоисточник. А если оно интересно, я могу еще что-нить оттуда перевести. Книга дюже интересная, но как всегда нужен стимул для дальнейшего с ней, ммм, дискурса ))

[Кин Ри]

M_A, о, буду очень благодарен)
у вас вообще дневник весьма интересный))

[M_A]

Лэй Чин, заметано ))) для человека с такой подписью - я подумаю в этом направлении ))
правда, вот не знаю, когда

[Кин Ри]

M_A, а что подпись? Это меня так приятель в игровом отчете приложил)

[M_A]

Лэй Чин, я и подумала, что что-то в этом роде. Но формулировка мастерская и обалденная ))