Гром грянул. И, словно младенец в утробе, Лежит он, беспомощен, нем и незряч, Раскинув руки. И цвета крови Под ним разливается преторский плащ. И вот, удивляясь отсутствию ноши, Над оглушенным своим седоком Печально склоняется рыжая лошадь С тоскующим огненным чутким зрачком. Когда поместили картину в обитель, Едва ль хоть один из стоящих вокруг Задался вопросом - а что она видит В звенящем пространстве раскинутых рук? И правда ль, что зренье иное от века Всем тварям дано, чтобы знали о Нем? Явился Он некогда нам человеком — Являлся ли лошади рыжим конем? Должно быть, безмерно, пронзительно любо Художнику было, что создал Господь, Что так так безответственно, просто и грубо Явил божий свет через конскую плоть. Чтоб видимым стал Тот, кто путь освещает Для Савла за сомкнутой створкою век В коне золотом, что его защищает, Огромном и рыжем, как весь божий свет. |
сама картина |
